LA PASSATEMPO

Странное это лето. Где оно начинается и когда приходит его закат? Когда желтеют травы и куда уходит молодость? Сколько тайн скрывают дни лета, уходящего в лета? Только вчера искрились росы, переливаясь радугами в лучах восходящей зари, и вот уже пахнет грибами и осенью. Кажется, что только вчера цвели яблони, а сегодня уже ветви наклонились к земле под тяжестью созревающих плодов. Словно только вчера любовались легкой зеленой дымкой пробуждающихся после зимних холодов деревьев — и вот уже собран урожай. Свежа еще в памяти картинка проталин на полях с озимой пшеницей и клочья белых заплат не растаявшего еще снега, и вот уже колосятся золотые хлеба.

Сменяется ночь турмалиновым рассветом. Убегают дороги от родного порога вдаль , в неизведанное. Что ждет путника в дальних странствиях? Сохранят ли первозданную чистоту белые полотна дорог до возвращения домой или уведут в неизведанное, запетляют, запутаются в перекрестках серых автострад и вольют в душу частицу своей отрешенности и бездушности?

Летит время. Время торопится. Летят мгновенья, минуты, дни и годы, перемалывая события и ломая судьбы. Только восходит все так же первая путеводная звезда, мигает золотым маячком в сапфирово-синем небе и зовет к родному порогу. Еще не завершила свой путь на Западе луна и не погасли звезды, а на Востоке, таинственно и медленно приподнимая одежды небесного купола из уже почти прозрачного аквамаринового шелка, загорается восход солнца, играя рубинами «голубиной крови», купаясь в изумрудной зелени клена под окнами родного дома. Разгораясь, рассвет отражается в зеркалах витрин просыпающихся городов и снова зовет в дорогу. Замкнутся ли дороги в кольцо? Приведут ли они к порогу, где ждут и верят?…

Мы достигли цели? Мы больше не стремимся искать и ждать ничего? И то, что мы делаем здесь, сейчас – это то, к чему мы стремились? Мы остановились, а остановившись и никуда не стремясь, забыв о других дорогах, мы просто переходим из одного дня в другой, мы уже ничего нового не ждём. Нам кажется, что мы всего достигли и можно успокоиться, но подсознательно в минуты тихой ночи приходит вдруг ощущение ожидания. Мы знаем, что мы ждём, и мы знаем, чего мы ждём. Свобода — вот то, чего мы ждём! Но принесет ли эта свобода покой? И от чего мы освободимся? От памяти? Мы продолжаем ждать, ждать, ждать…

Слишком же долгое ожидание всегда пагубно, так как постепенно ослабевает ощущение цели. Мы чувствуем, что не успели достичь желаемого, а время уже ушло. Откладываем на завтра завершение начатых дел, но рвется нить времени. Рождается хмурое утро, где солнечный лучик надежды уже не может пробить темное облако печали. Тихо и незаметно в душу прокрадывается одиночество, рождая ощущение ненужности, невостребованности в этом мире. Мы пытаемся бежать от этого ощущения, придумывая для себя все новые и новые оправдания. Мы пытаемся надеть маску равнодушия, участвуя в карнавале танцующих дней. Но когда одиночество затягивается вопреки желанию, когда от одиночества мы начинаем страдать, мы задаем один и тот же вопрос: «Почему, почему это случилось со мной»?

Долина одиночества, к которой ведет много путей, пугает нас, но вспомним ли мы о белых льняных лентах дорог, уведших нас от порога родного дома?

«Одиночество не измеряется милями, которые отделяют человека от его ближних», – говорила Мать Тереза. «Одиночество нельзя заполнить воспоминаниями, они только усугубляют его», — считал Генрих Торо.

Утро снова разбужено какофонией щебета птиц. Снова кобальт ночи уверенно расцвечивают первые лучи солнца, разгоняя темень. Пора в дорогу.

Там, дома, смотрят в окно и ждут. Там ведут извечный диалог со старым кленом. Клен тянется к окну, словно пытаясь защитить говорящее с ним одиночество. Он в такт словам кивает ветвями, словно отвечая на вопросы. Иногда ветви скользят по стеклу словно издавая восклицания или пытаясь возразить.

Так проходят в однообразии дни, сменяясь ночами, рождающими видения. Зажигаются фонари и освещают клен, говоря ему: «Не засыпай. Ты нужен им». И клен, словно очнувшись, снова заглядывает в одинокое окно, приглашая на спектакль теней. Тени-актеры играют силуэтами ветвей и причудливыми звездами листвы на стене дома. То взлетая, то крадучись, перемешиваются в необыкновенных арабесках, по велению волшебной палочки шаловливого ветерка пускаются в безудержную пляску. Спектакль продолжается до утра.

Завтра наступит новое утро, но почтальон не принесет письмо, телефон не зазвенит, и родной голос не скажет: «Здравствуй! Это я!»… И те, кто ждет, снова будут тешить себя надеждой и искать оправдание для тех, кто не успел вспомнить родной дом в круговерти дня.

Вьется тонкая нить времени. Мы порой рвем ее сами, надеясь, что сможем связать нити в любой момент, но вряд ли пройдут узелки в игольное ушко.

Позвоните ждущим вас, пока вас еще могут услышать, понять и разделить вашу боль и ваше одиночество. Все в жизни иллюзорно и под всем подводится черта…

Стоишь, под снег, подставив руки,
Ощущая холод разлуки.
На ладони теплой снежинки,
а сырники в горячем масле…

Стонет ветер в печной трубе,
заглушая звуки джаза.
Тает… тает… снег на стекле,
слезой на стену стекая.

Ложка. Стакан крепкого чая,
ведь любил, души в них не чая.
Утро раннее. Зимний холод,
Что-то тревожно сердцу стало.

Стонет ветер в печной трубе,
заглушая звуки джаза.
Тает… тает… снег на стекле,
слезой на стену стекая.

-Ты родная поспи! Там ведь темно!
— Еду с сестрой! Давно не видались…
Всюду снег, белоснежной периной,
укутал — тропы, дороги, мосты.

Стонет ветер в печной трубе,
заглушая звуки джаза.
Тает… тает… снег на стекле,
слезой на стену стекая.

Сепия – дорога, бетон, кювет…
Красный — крапом на белом снегу.
Вьются на ветру две белых фаты…
Жених для двоих — в черном фраке…

Дороги… дороги… дороги…
Серо-белые ленты-пути.
Стоят вдоль серых дорог кресты,
яркие у подножья цветы…