Вся наша жизнь есть лабиринты Эфеба,
Поясом связали они судьбы, как скалу,
Акрополь белой мечтой — Альтаир неба,
Но верим порой проходимцу и шептуну.

Мы свои взгляды в звездное небо вздымаем,
Руки, к груди прижимая, ломаем в мольбе…..
На угольях жизни своей танец танцуем,
И укоры шлем о горестной нашей судьбе.
.
Мы молим: — О, Боже! Счастье Ты снизошли!
Но стоим в немом своем оцепененьи,
Не видим, как мимо летят радости дни,
Пока ищем дорогу в лунном затменьи.
.
Может счастье наше в весенних капелях,
В выплаканных слёзах, иль в небесных синицах,
В облаках, плывущих в небесных купелях,
В росе, дрожащей на васильковых ресницах?
.
Счастье, как радужная тень акварели,
Сверкнет, в неоновом свете лесных светлячков,
Но вёсны проходят под звуки свирелей,
Поющих грустную старую песнь гусляров,

Дни летят, тихо как песнь Мельпомены,
Грусти тянется шлейф, но мне всё равно!…
Живу, мечтаю, в перемены верю…
Выбор сделан однажды, сделан давно.
…

Меня убили под Славянском.
Мне было семь неполных лет.
Со мной убиты мама с папой,
Убиты бабушка и дед.

Мне было больно, очень больно.
Так не бывает у детей.
Скажи солдат, в меня стрелявший,
Что скажешь дочери своей?

Отдашь ли ей мои игрушки?
Отдашь с рисунками альбом?
Отдашь в крови моей котёнка?
Как взглянешь ей в глаза потом?

Скажи солдат, меня убивший,
Каким ты молишься Богам?
Кому принёс ребёнка в жертву?
В какой отдашь добычу храм?

Я умерла и я не плачу.
Застыла на щеке слеза.
Запомни враг, в меня стрелявший,
Убитой дочери глаза.

/Памяти детей Славянска/

Автор был тяжело ранен в Славянске при обстреле и позже скончался в больнице. Перед смертью он успел написать:

Я умер вчера под горой Карачун…
За что не пойму, может кто-то подскажет…
Стрелявший сказал мне, что я террорист…
Наверное, вскрытие это покажет…
Ни бронежилета, ни ПЗРК в руках моих не было, только ребенок.
«ВЫ ВСЕ ТЕРРОРИСТЫ!!!»- стрелявший орал,
Фашистом, воспитанный, видно с пеленок.
Я умер вчера под горой Карачун с ребенком, с женою, с соседом Серегой
мы думали все, что война далеко, война не для нас,… а она у порога.
Мы думали: «Все обойдется, пройдет. Все как — то уладится и рассосется.
Мы мирные люди, стрелять не хотим…»
А в дом уже мина шальная несется…
И я пожалел, что с дивана не встал,
Свой дом защитить и соседа Сереги!
Что я мирным был, а не с тем пареньком,
Что нас прикрывал с «калашом» у дороги!
Я вдруг пожалел, что не сбил вертолет,
Огнем поливавший, жилые кварталы!
Я вдруг пожалел, что уже опоздал,…
А в город нацисты ползут и вандалы.
И я пожалел, что я умер вчера
Как мирный …, а не как ополченец!
Что ждал я чего-то, а не защищал… Мне жаль…

/Источник:http://www.aftershock.su/?q=node/236683/

/авторское фото. Голубое озеро. Черекское ущелье. Кабардино-Балкария. Главный Кавказский хребет. Вода в Голубом озере круглый год +9 градусов. И уже несколько лет здесь зимует стая белых лебедей./

Умело на лазурно-голубой эмали,
Вычерчен мелкий узор облаков.
В перевернутой тарелке неба дремали
Отражения седых ледников.

Тонкой кистью художник-весна вдохновенно,
На лес бросила яркие краски,
Акварельными мазками самозабвенно,
Оживляя пейзаж без опаски.

На проталинах, как солдатики бравые,
Взяв пики острые наперевес,
Поднялись ростки черемши моложавые,
Зазывают в пряный февральский лес.

Гирляндами на фундук, развесив сережки,
Весна смело ступает по склонам.
На Голубых блюдцах в белоснежных бекешках,
Лебеди выступают с поклоном.

Ведь скоро стаи улетят на далекий Север
Покинув зимовье, взмахнут крылом
Альпийские луга коврами укроет клевер,
Все будет, но будет в марте… потом.

Зима преподнесет прощальный свой снеголом,
Темной ночью нагрянув в наш город,
Но злости её, уж будет последней надлом.
Зимний ларец Оста’рой расколот.

Фелькер Надежда Сергеевна © 20.01.2014

пастель.2005г. Италия. авторская работа.

ТАЙНЫ ОЗЕРА ГАРДО

В волнах памяти блуждает сознание,
Окунувшись в грусть океана печали
И в лабиринте кругов мироздания,
Ностальгия уносит в дальние дали.

Где в краю апельсиновых рощ по росе
Босиком приминая травы бродили,
А огни Дезенцано дель Гарда в воде,
Тайну звездной ночи безмолвно хранили.

Ароматом пачули ветерок обвивал,
Сплетенные необузданной страстью тела.
Гало вуалью смущенно глаз луны прикрывал,
В оправе распахнувшегося настежь окна.

Орошались простыни соком и потом,
Маски сенуфо ухмылялись на стенах
И в воздухе, наполненном бергамотом,
Слышен был альковный напев в кантиленах.

Чувства были, возможно, иллюзией,
Как Туманность Киля в млечном пути небес.
Ворожила, покоряла прелюдия,
Но время танцевало уж свой полонез….

Разлучница осень точки над «Й» расставила,
Разрушив карточный домик запретной любви.
Курортный роман послевкусье оставив,
Словно птиц, разметал по свету двух визави.

Фелькер Надежда Сергеевна © 29.11.2013

Пусть сбудутся твои желанья,
Пусть будет все и полной чашей,
Когда осень нам шлет посланья,
Наши дни, ведь теплей и краше.

Проблемы прошлых дней, пусть уходят прочь
От твоего домашнего порога,
И не возвращается тревоги ночь,
И будет легкая с утра дорога.

Лишь пусть тебя немного будоражит
Лесов осенних янтарная краса,
Её измены иногда куражат,
Но смотри, над морем уж взошла луна.

В круговороте дней держись упрямо
За Лавровый приз, его ты  заслужил.
Вся наша жизнь, к сожалению — драма,
Ангел Белый нам ее наворожил.

В писании святом нам о смирении,
Глаголет в такт, строчка каждая  псалма,
Но Человеки мы, и грань терпения,
Иногда непостижима для ума.

Феадосий Селеверстович - мой дед.

Его понять без смеха и все помнить,
Помнить то, о чем всегда он говорил.
Его заветы в точности исполнить,
Ведь меня и жизнь он искренне любил.

Баловал и холил, шалости прощал,
Все девчоночьи капризы выполнял,
Туфельки на шпильках внучке покупал
И с улыбкою репризы сочинял.

Мне шептал на ушко: — «Беги от скуки.
Пока в душе весна — ты детка молода.
Будут в жизни и осенние разлуки,
И серебром головушку покроет седина.

Возьми от жизни в юности, что хочешь,
Ведь не терпит время звонкой пустоты.
Беги и совершай свои ошибки
Ты под куполом персидской синевы».

Осенний марафон окончен. Зима.
Лед сковал леса, поля и горы,
На Черном, девятибалльные шторма,
Уж поднимают ящичек Пандоры.

/ февраль 1969 год. на девятый день. /

© Copyright: Надежда Фелькер Матвеева, 2013
Свидетельство о публикации №213092000319

Яблочный спас постучался тихонько в двери,
А следом шафрановой кошкой крадется осень.
Лета последние яркие краски в сквере,
Облака все чаще закрывают неба просинь.

С грустью август провожает последние дни,
Над разнотравьем колыбель Латоны качая,
Пряных ароматов с полей полны курени,
Они странный сплин осени в истоме венчают.

А Черная Тангера в танго мокрых зонтов,
Бесшабашно кружится, отражаясь в витринах,
И косые струи дождя по крышам домов,
Чечетку лихо отбивают, как на смотринах.

Ты Латона золотые верни мне ключи
От  нашего беззаботного июньского рая,
Пока совсем не погасло то пламя свечи,
Хотя уж слышны далекие отзвуки грая.

Каждый день тебе молюсь, встречая зарю,
Чтобы крылья к небесам еще поднимали
И в ночных фарватерах грез — мечту мою,
Зимние невзгоды до весны не отняли.

Ах засранцы вы прекрасны,
Вам бы вилы в руки и топор,
Беспристрастны, инфракрасны,
Вмиг поставят точку в приговор.

А ну! мальчонки по местам.
Вам секси круто подавай?
Тут! крутят девки по шестам,
Асимметричным будет рай.

Ножки лихо поднимая,
И головками кивая,
Страстно ниглиже снимая,
Сопит лошадь беговая.

Уж страсти полные штаны
И отросток окаянный,
Посланник мира сатаны
Источает запах пряный….

Вдруг замешкался чертенок,
Истекает соком чаша,
На пол сбросила митенок,
Уж в экстазе стонет Маша.

Красивый мальчик очумел
Падла, вдруг погасла свечка
Прости Маруся не хотел,
Думал куролесить вечно….

Луна-апельсин

Постигаю этот улыбчивый мир,
В час, когда смолкает стон муэдзина,
Поют петухи, заполняя эфир,
Исчезает диск луны-апельсина.

Прохладу ледников несет ветерком
Со дна ущелий ароматы вьются
От шалфея, лаванд, летя с мотыльком
И предрассветные птицы смеются.

Билеты в первом ряду на спектакль,
Там огненной лысины солнца восход .
За кулисой ночи странный театр –
Разгорается сине-жемчужный свод

И солнечный диск, взлетев на небосклон,
Как карточный шулер, собравшись с духом,
Вальяжно в истоме отвесив поклон,
Катит свое людоедское брюхо.

Зачерпну я в ладони водицы
Из криницы на лесной поляне,
Где плывет аромат медуницы,
В утреннем над рекою тумане.

Лилии белые и кувшинки,
Ожерельем легли на гладь пруда
И березки надели косынки,
Тайны Оредежа тихо храня.

Где иван-чай лиловым облаком
На дол опустился ромашковый,
В сон прилетает память соколом,
Парит в небе над лесом еловым.

В переплетении пыльных дорог,
В зыбких снах моих бессонных ночей,
Сброшу скорей покрывало тревог,
Вернусь в край чистых холодных ключей.

Зачерпну я в ладони водицы
Из криницы на лесной поляне,
Подмигну водяной баловнице,
Хранительнице сказок — Моряне.

Река Оредеж. Дачный пос. Вырица

Иван-чай

Завершая порочность темной ночи,
На фоне утренних блюзов заря
Бросила в травы хрустальные росы,
Ожил колокол, в руках звонаря.

Я легким касанием пальцев к холсту,
То исчезая, то воскресая,
Из полутонов небес сказку плету,
В облаках лентикулярных витая.

Пишу не кистью — под пульса удары,
Мазок кармина на синем фоне,
Под тихий перезвон старой гитары,
Оживают сюжеты Арконе.

В диалоге дорог длиною в вечность,
Невинность зари, как ожиданье.
Среди штрихов о дне недолговечном,
Поставит точки над «Й» — расстоянье.

Цветным облакам, как странникам вечным,
Брошу мазками жемчужный подол,
Сакуру в платье её подвенечном,
На плане переднем, как ореол.

Синичек, разбросаю бемолями
Я на ветвях, как на стане нотном,
Воробьи разместятся триолями,
Скворцы споют в ключе комильфотном.

Радуга, как мост от реки до небес,
В какофонии звуков природы,
Тайна непонятных порой экзегез,
Раскрывается мне спустя годы.

Счастлива я, и свободна душою,
В пастельных тонах — пастелью пишу.
Черным и белым, штрихи под секвойю,
Лишь для контраста этюда – ввожу…

© Copyright: Надежда Фелькер, 2013
Свидетельство о публикации №113040211400

Долгожданные прилетели скворцы,
На заре, заводя синхронные трели,
Нам спать не дают по утрам сорванцы,
Города меняют свои акварели.

Длиннее дни стали, ночи короче,
Мгновенья зимних игрищ, уже сочтены.
Собрав воды ручьев — Черек клокочет,
Лавины рвет ветер с Безенгийской стены.

Конечно, март бывает порой суров,
Облака сползают в низовья по склонам.
С корзиной полной ароматных даров,
Стремительно летит весна сквозь Авалон.

Нанизан год снова на кольца стволов,
Вишневый сад наряд готовит венчальный,
Дожди смывают след зимы с куполов
И ручьи поют холодам гимн прощальный.

Как бабочек крылья из волшебной сказки,
Виолы раскрыли свои лепестки,
Первоцвет надел яркие полумаски,
На зеленом — жемчужные островки.

Весна, снова хочется жить и мечтать,
Любоваться красой цветущего сада.
Ангелу своему секреты шептать,
В час, когда утро в день совершает лансад.

Надежда всегда умирает последней
В убранстве своем и своей красоте.
Стоит порой за калиткой соседней
Рукой уж махнула, но не покорилась судьбе.

Не раз пытались распять её на кресте
Утопить пытались в омуте черном,
Ногами топтали в своей слепоте,
Но оставалась лучом солнца в царстве холодном.

И солнце всходило над грешной Землей,
Теплом, одаряя всех без разбора.
Не делило на грешных, успешных и сирых
А надежду дарило, собирая под своды Собора..

Льдинки хрустальные на ветру,
В последнем степ-фокстроте ночи,
Бросали по ветвям мишуру,
Серенаду пел полночный кочет.

В феерии волшебных тонов,
Ракита в Аполлона влюбилась.
Ожила сказка земных ее снов,
А может быть, просто приснилась?

Мороз и ветер правили балом,
До рассвета, играя ветвями,
Но в играх уж пахло финалом,
Когда прикоснулось утро губами,

Рассвет раскрывал свои ноты,
Первым лучом, касаясь подушки,
Тихо смахнув остатки дремоты,
Пел о калине горькой на ушко…

Катилось солнышко золотое,
Радугами переливаясь,
Плавило лучами пережитое,
С веток ракиты слезы срывая…

На окне моем кружева.
Ажурный узор волшебства.
Усердно рисует мороз,
В полете зимних стрекоз.

Пишет по-сырому он фрески: —
В затейливых арабесках
Загадочный видится лес
Рождественских тайн и чудес.

Пока на небе горит звезда,
Мороз дарит всем до утра,
На тонких стеблях цветы,
Но рвется сюжет на лоскуты…

Ночей обреченный тацет,
До утра танцует мюзет,
Солнце взойдет, узор растает.
Слезами на стеклах сверкнет,

Планету спасет Красота,
Но, как быстротечна она,
Был молод, и вот седина,
И рвутся уж кольца звена…

“Идет ветер к югу, переходит к северу,
Кружится, кружится на ходу своем, и
возвращается ветер на круги своя”.
(Ветхий завет, книга Екклесиаста).

Мчатся ветра от Югов на Севера,
Обнимают планету, в объятьях кружа,
И вновь возвращаются на круги своя,
Правит балом ветров, озорница Зима.

За окном беснуются белые вьюги,
Лес наряжая, в девственно-белый наряд,
Готовясь к обряду венчанья шелюги,
Фату звездным светом своим серебрят.

Реки заковали в ледяные латы,
Поземкой по дорогам бросают снега,
Заваривать пришла пора гравилаты,
Согреваясь чайком у огня очага.

Расправив широкие белые крылья,
Экипаж Новогодний летит над землей.
В повороте зимы звучат нотки бессилья,
Весна уже шьет кафтан, иглой золотой.

Кружится, тихо, незримо стрелка часов,
Дед Мороз снега отряхнул на пороге,
Друзья открывайте дверей ваших засов,
В Новом году — новые ждут вас дороги.

Желаю вам в году Новом: — гармоний
в душе вашей и домашний теплый уют,
Пусть звучат в погоде нотки ироний,
Но весенние гимны ручьи вам споют!!!

Мир тесен, как в кухне коммунальной квартиры,
И в нем не хватает простора для нас двоих.
Мечтаешь о новогоднем ты галантире
Тебе совсем нет дела до мечтаний моих.

Я мечтаю о полетах к звездам далеким,
Ты мечтаешь об удачной на бирже игре,
Играючи выживаешь в мире жестоком,
Подбивая итог своих счетов в декабре.

Париж сверкает огнями в канун Рождества,
Ты ж в суете сует своей меркантильности.
Холодна манерой чужая ночь волшебства,
В непостоянстве своем и нестабильности.

Вдруг вспомнился дом, где в камине горит огонь
И где гвалт, возле елки устроили дети,
За стеной у соседа поет тихо гармонь…
Вот рвануть бы туда… в синем кабриолете.

Но дороги к дому снегом пурга занесла,
Надежды малейшей на возврат не оставив.
Прошлое брошено в огонь, сгорело дотла,
Невозможно ничего теперь уж исправить…

Ведь нас легко обмануть, в свою верим звезду,
Мы верим в клятвы верности и вечной любви,
Но поблекнет цвет хризантем с годами в саду,
Оставив порой послевкусие… нелюбви.

Под куполом цвета индиго
в ноябре сирень зацвела,
лиловое с желтым, интрига,
Нефритовым фоном ветла.

осенних деньков — агония,
картина в янтарной раме.
Калеусы и бегония
ярким пятном в диораме.

Гроздья рябин кашемировых
на фоне снежных гортензий,
облако роз карминовых
к безвременнику без претензий.

Нет просвета в замкнутом круге,
эмоции — тугая спираль.
Мечутся мысли в испуге,
на чело опустилась вуаль.

Сердце в тисках одиночества,
с партитурой из минорных нот,
но сбудутся ведь пророчества,
что поведал однажды Ойрот…

Настанет час вечерней зари
и реки в озера сольются,
тайны раскроют свои козыри
и звезды в зените сойдутся.

В глиссандо все звуки взорвутся
и раскроется белый лотос,
Инь и Янь воедино сомкнуться
и распустится ячменный колос.

Прощай любовь, уж рвется бечева,
я улетаю в мир, где нет раздора.
Возможно, я вернусь чрез век иль два
под водопадами Коррехидора.

Вдруг струями хрустальными сверкнув,
откроет створ летящая вода,
комета, алым шлейфом, щегольнув,
рванется вниз, где ирис и резеда.

И Ангел белый наш хранитель вновь
в обличии новом нас узнает.
Прилетит, воспрянув ото сна веков,
и на флейте блюз любви сыграет.

Нахмурит лобик, желтая луна,
щуря глаз кошачий, вспоминая,
но космоса немая тишина
укроет в тайне все крики грая.

В инкорнацию мы глупо верим,
но ошибки в жизни будут снова.
Ангел мой ведь терпелив ты к дщерям.
Земляне мы. Действительность сурова.

Летят и вьются, переплетаясь,
холодные нити седого дождя,
пересекаются, отражаясь,
шутливо в неоновом свете франтя.

Совершают кульбиты, кружатся,
как эквилибристы летят без лонжи,
паря с кленовым листом, ложатся
арабесками на креп-эпонже…

То вдруг припустят, дробь выбивая,
Gueen step танцуя с ветром,
по рельсам бегут впереди трамвая
в капюшоне синем, подбитом фетром.

То под зонтики вдруг шаловливо
заглянут, с губ поцелуй нежно сорвут,
и, капли оставляя игриво,
за собою в ночь хулиганить зовут.

В мерцании красок феерия,
вальсируют звезды в зеркальных лужах,
а Жоржа Мельеса мистерия,
совсем не о зимних холодных стужах.

Она о Деве, огненно-рыжей,
взлохмаченной ветром интима ночным.
Её одеяние он, бесстыжий,
сорвал, пронзая взглядом хмельным.

Тон камертон задает акапелле.

Пульчинелле выходит на сцену,
развернув инфернальное действо:
-Лицедейство на авансцену!…

Лацци поднимает синий полог,
диалог заводит с толпою,
на ярмарке “Вселенских дней”,
страстей даты в эпохах меняя.

Тенора в стройном гимне хоров,
миров отражение в масках,
от Миоцена до наших дней
красивей не стала рубищ окраска.

Фрилансеры пишут все так же,
на коже, на камне и на холсте,
маслом, акварелью иль сажей,
но плюмажей не меняется суть.

Гризайль в повседневности жизни,
мысли в монохромной тональности.
Леность ума прикрыла глаза,
и пустота в круге банальности.

Слова вслед за словами – бекары.
Наши бездумные фразы – метол.
Думаем, виноваты хабары,
Но слова… как жизнь — все чаще атолл,

Как коралловый остров, сверкая,
Порой пленяют своей красотой,
А окраска их колдовская —
Всего лишь полипы и сухостой.

В застойной воде нет движения,
Лишь тине вольготно в темном пруду.
Долго ли так до вырождения,
Когда дороги ведут в меледу?

И в пьяном угаре срываются
Слова из лексикона застенков,
И Россияне тихо спиваются,
Пряча лица свои меж простенков.

В граде Престольном всё заседают.
Чем же заполнить корзину? — Вопрос!
Все по граммам на год раскидают.
Все достойно! — утверждает опрос.

Миром правят тщеславье и деньги,
А кто без них, тот батрак и дурак,
У анзерских скитов мыса Кенга,
Есть комфортабельный архипелаг.

Ветром одежду с кленов срывая.
Листопад обнажает кроны,
Слезы дождя на окнах трамвая.
Южные пустеют перроны,

Набегает волна на песок
И смывает замки песочные.
Тени сверху вниз, наискосок
Слетаются в сны полуночные.

Феерия лета умчалась,
Лишь послевкусье оставив свое,
И чайка над морем смеялась,
И взвилось над землей вороньё.

Бьются волны шальные о брег,
Кожу порока с пляжей сдирая,
И только известный всем имярек
Деву ждет, в орлянку с морем играя….

Все вновь повторится с весною:
Поцелуи и любовь под луной,
Покроет деревья листвою,
Но привкус ветра уж будет другой…

Вновь повторится круговорот
Будет лето на осень сердиться,
Сварит зелье свое – приворот…
Околдует, но стоит смириться,
осень за летом всегда идет.

Есень под синим небесным зонтом,
На лад мажорный настроив струны,
Ветерком осенним словно фантом,
Солнечных дней меняет парсуны.

Восхитительны теплые ноты
Томных ароматов грибной поры,
Полны медом янтарные соты,
Гаультерия зажигает костры.

И пурпурные гроздья рябины
Ягодой яркой, но горькой манят,
В прощальной красе георгины
С лавандой в последнем вальсе кружат.

Вьется дождем золотым листопад.
Нити паутинок к солнцу летят
Сонмами искрящихся эскапад,
В звездах кленовых сверкая — форсят.

Совершается обряд шаманства,
Обнажается стволов коверкот.
Меняется кокетки убранство,
В моде палитра лесов — терракот

Дайте мне крылья, и я улечу,
Туда, где нет зависти и злости,
Туда, где не убьют мою мечту,
И всегда с добром приходят гости.

Где бросает рассвет горсти света
В моё раскрытое настежь окно,
Облаков белых, нежность привета,
Тает на стеклах, как тень — кружевно.

Где в лучах восходящего солнца
Птицы свободно парят в синиве,
И где перезвон колокольца
Кузнечика будит в зеленой траве.

Дайте мне крылья, и я улечу,
Где нежно песни поет саксофон,
И где ветер не погасит свечу,
Разрушая ураганом мой сон.

Солнечный лучик лихо играл
На изумрудных струях дождя.
Красную розу шмель целовал,
Комплементами сыпал шутя.

Дождик ревностью розу извел
С ветром он заключил договор.
Средь лета белым снегом пошел,
Шмелю, вынося свой приговор.

Глаза орхидей удивленно,
Россыпью лазурита в снегах,
Только роза смотрит смущенно
От холода дрожа в жемчугах.

«То, что нужно миру, всегда противоположно тому, что нужно душе». — Сказал старый монах.

/По притчам Монаха Семеона Афонского/

От тяжести шарманки согнуло спину,

«Шарман Катрин» рисует грусти картину.

Худощавые лица от солнца смуглы,

Башмаки все в дырах и жмут, как кандалы.

Шарманщик шарманку завел, песню запел:
«Жил-был монашек бедный, он часто болел.
Простужался, худой был и бледный — старел…»
Жизни его, такой был предписан удел.

Но не нравилась люду песня грустная,
Кричали: — «Другую давай! Эта невкусная»!…
«Жил-был монах ужасный, сладко пил и ел,
Был толстый и красный…» — шарманщик запел.

Вот это другое дело, эта песня, что надо!»
Ревела в удовлетвореньи толпа, как стадо.
Взгрустнул старый шарманщик несчастный,
Знал… Толпе угождать – труд напрасный!

Не перестану молиться за тех, кто в море,
За тех кто, презирая шторма на синем просторе
Идут за горизонт, что сливается с небом,
Вспоминая там о городах засыпанных снегом.

Не перестану молиться за тех, кто в море.
Где барк качается в волнах на просторе,
Там на горизонте можно дотянуться до неба,
Но не нащупать точку опоры во владеньях Эфеба.

Не перестану молиться за тех, кто в море,
Где луна ведет по волнам в радость и горе,
Где «Мария Целеста» неустанно идет по пятам…
И желание есть — Лунный закурить фимиам.

Не перестану молиться за тех, кто в море,
За тех, кто к родным берегам причалит вскоре,
И за тех, кого не отпустит морская пучина…
Молится, надеяться, ждать — морячки судьбина.

Очень больно иногда уходить.
Еще больнее нам возвращаться,
И бывает трудно порой простить,
Но хочется забыть, распрощаться.

Ошибки, пытаясь править свои,
Вновь и вновь, возвращаясь к истокам,
Мы копаемся в останках любви,
Не внемля жестоким урокам.

Мы ненужный нам хлам поднимаем
Из темных закромов своей памяти,
Покровы боли молча срываем
У Храма, блуждая на паперти.

Словно слепые мы тянем руки,
На ту же стену, боясь наткнуться.
Клубится пыль немая от скуки,
Не дает в радость нам окунуться.

Час за часом — метрономы стучат,
Годы мотыльками вдаль улетают
И грозы апрельские бьют в набат,
И в облаках мысли снова витают…

Так забудь о прошлом! Пришла весна,
Проснувшись в жемчужном рассвете!
Алеет над горизонтом кайма,
Отражаясь в вишен белом цвете.

И любовь, вопреки всем невзгодам,
Засверкала алмазной каплей дождя.
В круг Сансары нас манит свобода,
Смело входи, обретай веру в себя…

Прикипев однажды душой
Не вырвать страницу из жизни.
В край чужой, над землёй чужой,
Унеслись белой птицей мысли.

Туда, где в далеком краю зацвели сады,
Терракотой покрыты крыши.
Туда, где бегут полотен дороги-холсты
И рушник красной ниткой вышит.

Там под образами лампадка светит,
Днепр вдаль темно-синие воды несет,
Там ветерок вторит напевам — нежит,
Свой, совершая над Ирпенью полет.

Там в мыльных шарах живет образ прошлого,
Недалеких твоих кошмаров ночных,
Из рваных картинок дневного крошева,
Принятых решений поспешно-шальных.

Там отраженье ловя, ты смотришь на воду…
Ветка ивы невзначай легла на плечо.
Вешние воды уносят из сердца тревогу,
Думаю… в итоге будет все хорошо.

Начинать с нуля никогда не поздно,
Отметая прошлое на дальний план.
Ведь конечно, все забыть невозможно,
Больнее всего в жизни ранит обман.

Просыпаясь утром, посмотри в окно,
Снова снег идет, иль солнце ярко светит.
Модным будет — кружево али сукно,
зима или весна — новый день отметит.

Плакать станут крыши или замерзать.
А может тучки разбегутся вдруг по небу,
Начиная молний стрелы яркие метать,
Первым громом отмечать весны победу.

Какой сегодня будет день, кто знает…
Метеостанция весной грешит.
В апреле каждый по утрам мечтает,
что в вальсе день весенний закружит.

Апрельские приснятся шмелям сны
в рае фиолетовом на зеленой траве.
Зорька, как шалость капризной весны,
облака разорвет, окунуя их в серебре.

Солнца блики засверкают в лужах,
гиацинты зацветут и пионы.
Струны радуг позабыв о стужах
споют с ветрами под оркестрионы.

Зажжет языческим металлом, «Твердь» —
в славянских мотивах искушение есть.
В их песнях циклон весны — круговерть,
рок-н-ролл добавит «Аракс» в безумную смесь.

Капля дождевая – алмазов чертог.
Весенним днем покрывала срывает
Бездомного сердца, бездумный бог,
В вешние воды судьбину бросает…

Окружают нас муки и слезы в пути.
В дороге к алтарю земной любви
Расстаются стихии, но вместе они
Зажигают в странствиях наших огни…

Не бывает без боли и горя дороги —
К счастью и радости тернисты пути.
Не стоит заранее подводить итоги —
Это не поможет терна куст обойти.

Где-то там светится впереди огонек
Надежды на лучшие времена и исход —
И я лечу на свет, как в ночи мотылек,
По унциям принимая боли глоток…

Расписана видно при рождении судьба
Черно-белым иероглифом, как нотный стан.
Назад оглянешься — пустота, пустота,
А хочется верить безумно, что не обман.

Весенний марафон начинается…
Бегу без оглядки вслед за душой,
Буква жизни смеется и мается,
Каждый день, наполняя тоской.

Увертюру оркестр отыграл.- Тишина,
Только в сердце соло звучит,
Почему ручейки моих слёз не вода,
Где душный воздух пеленою овит.

Неподвижны лица ушедших — как стена.
Но хочу разбудить этот мир — ото сна.
Можно много судить. Только, правда, одна,
Я не знаю, чем кончится эта весна..

Он шагал вальяжной походкой по городу,
Менял настроение всем на свой лад.
Поправлял рукою причёску и бороду,
И чертил на асфальте черный квадрат.

На крыши взлетал, ледяные бомбы
На землю — людям под ноги — швырял.
Ему б к нам по-хорошему, с добром бы,
Но, как видно, совесть он потерял.

С ветром подружился и хулиганил,
Швырял один день комьями мокрого снега,
Во второй ожогом солнечным ранил,
Но просыпалась в недрах весенняя нега….

Смотрел на дворников — мели бульвары,
Срывал и бросал под ноги одежды.
Изжогой мучился, варил отвары,
Ручьи лобзали ладони невежды.

Семь дней веселился, нервы мотал —
С веток обрывал гирлянды хрустальные,
Комкал белые простыни, (Скандал!),
Сказки рисуя — всё больше печальные.

Остановился — оглянулся: ужаснулся,
Что-то он загостился в зиме, пора уж!
Крутанулся и полной луне улыбнулся,
Решил:- Лучше по траве зеленой пройдусь.

Шаловливо с ручьями помчался наперегонки,
Солнечными лучиками в лужах плескаясь,
И расцветал всеми цветами ожившей земли,
Ароматом вишневых садов наслаждаясь.

Платьице в горошек, белый воротник,
Учительница, Пушкина тихо читает.
На янтарной брошке затаился блик,
А за окном музыка призывно играет.

Весна звенит, зовет из тихого класса…
На волю! На волю! Уж ледоход на Неве.
Вопросов во мне небывалая масса…
И в белую ночь — ведут все дороги к тебе.

Возвращаюсь в реальность — с кем не бывает…
Скрип мела и запись на зеленой доске,
Упорно меня память не отпускает
И стучится любовь, словно вена.. в виске…

Что же с нами весной? — ощущенье полёта —
В солнечных закатах иль в нашей судьбе?
Только недолго горит весны позолота,
Радугой, отражаясь в Невской воде…

Вернусь! Детские сказки дослушать охота,
Плохое все.. забывая назло пустоте,
Наконец-то для нас наступила свобода —
Давай же улетим.. к той нашей детской мечте!

Стая серых голодных волков
Выбирает себе вожака.
Между черных могильных столов,
Холод вьюги и вечера тьма.
.

Рвут чужаков, вонзая клыки,
Вокруг в месиво снег превращая,
Сверкают глаза огнем, как штыки,
Все святыни, с землею равняя.

.

Стонет волчица, стынет луна —
Пал старый волк, силы теряя.
Вот и в окрасе уж седая волна,
Вдовий путь без конца и без края.

.

Кто-то молится на погосте,
Кто-то к власти по трупам идет,
В оплаканном вечном покое —
Время наше бессрочно умрет.

.

Умный или убогий — цена одна..
Полный ажур в раскладе небес,
Два метра любому мера дана,
Канут в лета — отчаянье, месть…

.

Уходя в неспокойный рассвет,
Не отличишь реальности ото сна,
Все смешалось, что было, и нет,
Там за крестом.. переплета окна.

Солнце еще обманчиво светит,
Долгожданное обещая тепло.
Углы хат, снег настойчиво метит,
Мороз на прощанье ехидствует зло.

.

Осталось немного, остался денек,
Растает последний ледовый клинок,
В сердце, как и прежде, любви огонек,
Мой путь за тобою лежит на Восток.

.

Там в зеркальных шарах и сосудах всех,
Равноденствия отраженье взошло.
Цветы на проталинах и звонкий смех….
Лимонница бьется крылом о стекло..

Он писал о своей мечте,
Тайны свои раскрывая,
Не про меня, но обо мне,
По утрам солнце встречая.

.

Он, молча, страдал.. метался,
В душе — снежное крошево.
Тоскливо он растворялся
В очертаниях прошлого.

.

На том забытом портрете —
Букетик из желтых лилий,
Кричал о своем секрете —
Сказочный символ идиллий.

.

Загадкой прошлого образ,
Да из желтых лилий букет,
Словно сегодня он собран,
Его злата — не меркнет цвет.

.

Рядом с ним муза иная,…
Но глаза с портрета зовут…
Может, есть любовь другая? —
Где не ссорятся.. и не лгут….

Миллиард серебряных звезд,
На волнах качались морских,
А наряд на станах берез,
Белой пеною стал, затих…

.

Малиновка будила рассвет,
Шмель шалил на кустах сирени.
Жемчужный с неба струился свет,
Рисуя свои акварели.

.

В медовое знойное лето,
Заколосилась золотом рожь.
Берег солнца, за морем где-то
Летний тихо срывается дождь.

.

Изумруд, обменяв на янтарь,
Под ветрами клонится ясень,
Где-то скрипучий светит фонарь,
В свои права вступает осень.

.

Время хозяйки Медной горы,
Уральских самоцветов Царицы,
Обрядило леса до поры —
Разукрасив, как крылья жар- птицы.

.

Хрустальный шар плетет узоры,
Яркие краски — белым сменяя.
Снег зимние дарит уборы,
Дует ветер, печаль нагоняя..

.

Нежно, как трепет перышка птицы,
Серебром снежинки сверкают,
Облетая кресты и божницы
Растают.. замерзнут.. растают..

Хотелось быть, а не казаться,
Хотелось мир немного изменить,
Во лжи живя, лжи не касаться,
О чем-то кроме шуток говорить.

Парить хотелось над землей,
Порой счастливо улыбаться,
Но усталым голубем с мечтой,
За свою жизнь пришлось сражаться.

Хотелось ранней звонкой весной,
Окунуться в омут вишневый.
Никогда не смиряться с судьбой,
Когда путь оказался грошовый.…

Но горели глаза опалом
На обветренном лике огнем,
И алтарь был в поту кровавом,
Обдавая чаще жженым дождем.

Медленно боль по венам струилась,
Заполняя собой, пространство.
Однажды с ночными снами слилась,
Оставляя земное царство.

Ветром бы стать, и вихрем промчаться,
Песню допеть, испить чашу до дна…
Льдинки звонко в окошко стучатся,
Дрожит… рвется моей жизни струна..

В сорок первом лихо будило страну,
Бежал я, под звон колокольный рыдая,
Как острый колун, он колол тишину,
Швырял по фронтам — судьбы ломая…

Солдатик под танком истошно кричал,
Жизнь билась тонкой жилкой на взмокших висках.
По глазам было видно — парень страдал…
Налей стакан за тех, кто ходил в сапогах….

Я хочу найти хоть какой-то ответ,
Глядя на мать старушку у тына в слезах,
Но я ухожу, чуть забрезжит рассвет,
Помня о боях и тех остывших глазах.

В битве той — погас смертоносный рассвет
И свилась в недомолвках военных — метель,
Клубами серыми — быстротечных лет,
Донося набатом колокольную трель..

На бульваре духовой оркестр играет,
С сединой на висках кружатся пары…
И плач саксофона на сердце дрожит –
Метрономом, отмеряя удары..

Не ставим детям в вину — игры в войну,
Всуе, то Бога, то Чёрта мы призываем,
Но помним тех солдат, лежавших в снегу..
Годы прошли.. вспоминая.. тихо вздыхаем…

Рассвет в горах. Приэльбрусье

Под утро снились мне изумруды тропы,
Бегущей между заоблачных сосен,
Что ведет из ущелья до верха горы
Из мира, который бывает несносен.

В бутонах рододендронов, как в бокалах,
Купалось ванильное ночи светило.
Прилег рассвет на лазурных сонных скалах…
И странное чувство меня будило..

Река бурным потоком мимо неслась,
Она, что-то шептала, кого-то звала,
Она бы взлетела и ввысь вознеслась,
Она пела, смеялась, счастливой была…

Расправив крылья, парили птицы,
Под ними сверкали скалы в снегах….
Ветер свежий пролистал страницы,
Карточный домик рассыпался в прах.

Проснулась… За окном мегаполис шумит,
И нет в его сердце ни страха, ни боли,
Я кладу свой букет на холодный гранит,
На черные камни — капелькой крови…

Теряя друзей, не плачем мы от бессилья,
В памяти своей оставляем их образа,
И рыдаем слепыми слезами прозренья,
И замирают песни.. и чернеют глаза..

Геомагнитное поле неустойчиво
В нарастающей фазе неона луны,
Даже история не определит точно,
Чьи призраки ночи во мраке видны.

Холод спеленал реки, словно руки
Новорожденных младенцев земли.
Айсбергом льда мои скрыты муки,
В гавани протяжно гудят корабли,

Стоят они на приколе в оковах льда,
Птица в лед вмерзла, взлететь не смогла,
Но надежда не может пропасть навсегда,
Весна и свобода летит, как стрела.

Хочется пожить уж ради себя,
Но пора восторгов давно ушла,
Души крик горячий — душит меня,
Отдала я тебе все, что смогла.

Тончайшая нить развивается,
А в тихих и горьких словах – слеза…
Иду.. поворот.. вдруг покажется —
Там! обжигавшие душу глаза.

Там! В той жизни васильковых полей,
Плывущих по реке лилий – белых…
Грустит зашторенный клин журавлей,
Два дыханья — два робких, два смелых.

Мне сегодня не спится, я так устала
Смотреть в слепое дождливое небо,
Былое уходит, я ждать перестала.
Облака плывут, всё на свете серо.
.

Ты знаешь — не просто стоять у причала,
Когда волна бурлит за бортом корабля.
Слеза, как река. Я опять промолчала…
Провожая… потому, что вода не земля.
.

Здесь память — пропуск, в другие врата,
Выбрось страх из сердца! — велят моря.
Песни отпеты, отпета мечта,
Не плачь, не кручинься, смотря на меня.
.

Родной я не плачу – это капли соленой волны.

Знаю — моряцкое братство не имеет цены.

Ночами вехи размеренно падают в забытые сны,

Ветры нагие поют о разлуке и нашей любви.

***

Нет в сердце песни — она умерла,
Мудрость — из книжек мне предлагают.
Жизнь догорела — осталась зола
Ангелы уж ко мне не летают….

.

Солнце померкло — мглою завеса
Застлала чистых небес синеву,
Лишь гуляет шаманская месса,
Я по кругу рядом с нею бреду.

.

Веры пьедестал пошатнулся,

Осталась слепая надежда одна,

Ангел мне в ответ улыбнулся,

Ведь единица лишь дискретна сама.

*****

ЭКСПРОМТЫ МОИХ ДРУЗЕЙ К СТИХАМ «Шаманская месса»

Иван Татарчук пишет:
26 января 2012 в 20:32

В сердце больше не осталось веры,
Сомнениями небесное лоно укрыто.
Непреодолимыми кажутся барьеры,
А сердце на кусочки разбито…

.

И жизнь все по кругу… смертная скука,
Протянул бы кто нибудь руку,
Но песня утихла не слышно ни звука..
Молчат ангелы.. И вновь все по кругу.

.

Падаю вниз из-за своего доверия,
С надеждой наедине, всхлипы…
Новый день, снова новые барьеры и,
Все те же рамки те же стереотипы…

Страничка автора на сайте ПрозаРу.ком
http://prozaru.com/author/ivanushka/
Страничка автора на Авивудии
http://avivudiya.com/u/976

Все беды прошлые сжигай
Без сожаленья, слез, тоски,
Прости, прощай, не вспоминай,
Любовь и ненависть – близки.

.

Сжигай мосты, любовь ушла.
Не жди возврата чувств былых.
Сжигай мосты, не помня зла,
Сметая пыль со стен седых.

.

Искрится воздух января —
Под вздохи сонных домовых.
Тоской срывает якоря,
В ночи от снов пустых людских.

.

Растает снежной ночи холод
В преддверьи нового рассвета,
Но поздно братец, ведь не молод,
Всё четче отголосок эха….

.

Прекрасен амариллис, как заря.
Сегодня пламенеет для тебя.
Закроют дверь ресницы января,
Отчаянно всё прошлое дробя…

***

на фото цветок амариллис, во всей его пламенеющей красе.
****

ЭКСПРОМТЫ МОИХ ДРУЗЕЙ

Irma пишет:

29 января 2012 в 2:16

Искрится воздух января —
Под вздохи сонных домовых.
Тоской срывает якоря,
В ночи от снов пустых людских.
………………………

Спят беспробудным сном сердца,

покрыты льдом слова любви,

и вьюги на листе крыльца

все пишут…с прошлым разорви.

.

Все рву и рву, а толку нет,
примерзла накрепко та нить.
Весенний, может быть рассвет
костер поможет оживить.

.

И слижут лепестки цветка
кровавой плотью боль и грусть…
Мосты горят во все века,
назад дороги нет…и пусть!

.

Уютный одеял атлас
манит своим медвежьим сном,
день прожит, свет его погас.
Зима пока что за окном…

СТРАНИЧКА

Irma

http://prozaru.com/author/Irma/

Поверяя дневнику сокровенные тайны
Уверен, что его вдруг не прочтут?
Клерки, торговцы, банкиры, богемные снобы
И прочитав, не вникнут, а осудят там и тут.

Бисером черным по белому полю —
Мысли разбросаны, как золотое руно.
Аз, многогрешный, невнятно глаголю,
Обиды и невзгоды-падают камнем на дно…..

Одиночество перебирает струны мгновений,
Вырывая минорный воспоминаний порою звук,
Только изредка взгляды — ярко-белые всполохи,
Времени и ветра, сделают своё дело — не хуже рук

“Жизнь прожить — не поле перейти”
Столько рифов, взлетов и падений,
Очертив бесконечность пути,
Не простая игра совпадений.

Былое уже не вернуть — сгорело.
Пепел развеян над морями, горами
И сердце мое в пути охладело,
Поверив однажды данайцу-с-дарами.

Любовь и веру сберечь большая мудрость,
В жизни бывает все гораздо сложнее,
Когда популярны обманы и грубость,
Мы всё забываем, и вновь — сатанеем.

Без мечты жизнь минорная,
Будни серые и холодные,
Полоса то белая, то черная,
Мятежная и неспокойная.

Нам это, в принципе ведь не надо?
Нам бы, птицами в небе парить.
В вихре под белым снегопадом,
В объятьях милого, вальс закружить!

В рождество взявшись за руки,
Увидеть свет Восходящей Звезды,
Под радостные салютов звуки,
Смахнуть бисер счастливой слезы.

Мечтаю на трамвайчике водном,
По Обводному войти в русло Невы,
Ловить отраженье в граните холодном,
Бегущих бликов свинцовой воды.

Мечтаю бродить средь лугов иван-чая,
Где Оредеж собрал лилий белых букет,
Где вереска аромат грибников встречает,
И любить, и любимая! слышать в ответ….

Серые мышки мечтать не умеют,
Нет все же они о сыре мечтают.
Ложь с эгоизмом над миром довлеют,
Все ж, в облака журавли улетают.

Без мечты наша жизнь не имеет смысла,
Она небо без радуги и ночь без звезд.
Тревожная марь, затмением повисла
И мне руку лизнул заблудившийся пес.

Красные даты никчемных праздников,
Календарный лист сорван льдинками слез…
Струны скрипичные вечных странников
Поют о тайных мечтах весенних грез.

Твоей жизни парус, пусть трепещет на ветру,
Брызги волн , принимая, защищает мечту,
А ночь, продолжая свою шальную игру
За спиной бросает лунные блики в волну.

Чрез скалы и тернии приближайся к мечте,
Птицей вольной пари над волной на закате,
Наш Аваллон — только блик в ледяной пустоте,
Над тобой светит яркое солнце в агате.

В  безмолвии таинственном и  снежном,
Как стайер на старте замер — Новый год,
Сейчас  он  в  колыбели  белоснежной,
Но  изольётся  лазурью  вешних  вод.

В  золотых узорах  солнечных  лучей,
Аромат фиалок,  вплетая  в  канву.
Эстафету подхватит звонкий ручей,
Отражая  шальных  небес  синеву.

В безмолвии снежном дремлет орешник,
Мохнатые ели в шапках пушистых…
Ведь скоро дождь забубнит, словно грешник,
Горя радугой в мокрых каплях… чистых.

Лес полон пыльцы бутонов душистых,
Снятся пчёлам поляны примул в цвету,
Но окна в узорах  пока — серебристых…
Рты, разинув, дети прилипли к стеклу.

Мороз к ночи крепчает, вьюга заметает следы,
Горят, огнем ворожа, поленья в камине,
Под ласкающий шепот упавшей на плечи звезды,
Звон курантов делит ночь… посередине.

Полный круг, свершая, кружится земля,
Рождественскую   звезду  зажигая.
И в сердце мое, словно пыль хрусталя,
Зимняя ночь в окна снегом швыряет.

Восемьдесят, сорок, двадцать, шестьдесят,
Как по нотам расписан жизни срок.
А минуты бегут, как сквозь пальцы песок,
Но все тот же, материнский ласковый взгляд.

Справедливость, а где этот редкий цветок?
Осталась в серых глазах — бесконечная боль.
Вот и близка разгадка, и ты знаешь пароль,
Летит за окном последний кленовый листок…

Синий троллейбус устал от пыльных дорог
Не заглянуть нам с той стороны лепестков
Лишь остается с нами надежда, вера, любовь,
Преклоненье колен и исполненный рок,

Нарисую рассвет на белом холсте,
Мазок кобальта брошу в небо.
Там, в недоступной своей, чистоте,
Облака несут каскады альбедо.

.

Солнце в ноте медово-золотистой,

Легкими штрихами брошен серп луны.       

Леса наполнены святостью чистой,

С отраженьем скал в зеркалах волны.

Нарисую птиц в небесах — пусть летят
Над облаками, словно вальса ноты.
Бесшумно-легко тени их заскользят,
Оставляя все проблемы, заботы.

Разбегутся тропы вверх к горизонту,
Переплетаясь в геральдический герб,
Вперед к приключеньям, прочь от комфорта,
Поверьте, нелегок художника хлеб…

На серпантине шелест шин
Под музыку Шопена льется.
И этот мир, и этот миг…
И вечный выбор остается.

.

Всегда есть выбор — либо вверх

Стремится, либо подчиниться.

Меж прошлым, лающим во след,

Не плакать, не страдать, не биться.

В движеньях сумрачной души,
Глубокий вздох… хрипит и бьется,
И ветра шум в ночной тиши,
Там из глазниц огромных льется.

Мне бы мир — рывком раздвинуть!
Наш день порой бывает суетлив.
Пропасть!!! Раствориться!!! Сгинуть,
Стаканом размышления залив.

,

Ручей журчанием воды смеется,

Миром заправляет дикий джин.

И к свежей ране тихо кровь крадется…

И боль и фарс, предательство и … сплин….

Безмолвье граций, границ не пошатнется,
Когда с красной розой ко мне войдешь
Мир не рухнет вмиг, не перевернется,
Коль и стану пленницей странствий… грез….
.
Все печальное, вдруг улетучится дымкой.
Улыбка озарит грустный мой лик, но на миг,
И снова грусть рядом закружит невидимкой,
Прикрывая вуалью безнадежности крик.

.

Не все ведь то золото, что ярко блестит,
А красные розы в руках порой — ритуал.
Сердце, как пламя свечи на ветру — дрожит,
И скромный оркестр увертюру уж отыграл.

.

Мимо полустанка промчался скорый,
В перестуке колес, слышала песнь дождя…
Вокзал….вагоны….задвинуты шторы……
А итог? — Пеняем судьбу, жалея себя….

Мне сегодня снился дивный сон
Льющийся сквозь музыку дождя.
Там в долине за твоим плечом,
В ярких лучах восходящего дня
Тихо с руки я голубку кормила…
Дом там увит в изумруд плющом.
В странных же, бликах ослепших окон-
Тень прошлого в безмолвьи скользила,
Переплетая пространство времен.
Там в бухту знакомая барка входила,
Дождь слепой стучал по ее парусам,
Светилась… плыла… надежду дарила —
Ожившие грезы — остывшим сердцам.
Latte di cocco!!! – Мальчик кричал,
Заглушал его голос, шелест воды….
Ты долго стоял.. смотрел.. молчал..
Серфинг взлетал на гребень волны.
Сатурния, распустив косы хрустальные,
Ниспадала с вершин замшелых скал,
Горячи, блистали озера зеркальные,
Каждый счастья в живых водах искал.
Средь гор Таскании вились дороги.
И в клаксонах хрипловатых контральто,
Звучало чувство печальной тревоги,
На серпантинах совершавших сальто.
Вдруг, затмение солнца настало,
С тайною наши души столкнулись.
На мгновение сердце мое онемело….
Вмиг потемнело, птицы умолкли..
И звезды на небосвод вернулись…
Мне сегодня снился странный сон,
Возвращавший в мир тот счастливый.
С губ отрывался сладостный стон,
Ввысь птицей, летел он свободный.
Проснулась!………….
В судорогах утро туманом бьётся,
Безжалостной болью стучится в окно.
Воспоминаний нить струйками вьётся,
Но стоит ли жалеть о том, что ушло? …
В жемчужных тонах небо и хорошо!

————————————-

Водопад Сатурния — падающие с высоты каскады горячей воды в озеро. Самые знаменитые термальные озера и водопады в Италии. Серпантин дороги до Капелыl имеет 142 поворота на километр, да еще и резко в гору . Авто проезжает этот участок только с включенным сигналом. Иначе звездец! Ощущение от такой дороги ( не буду рассказывать). Отправляйтесь смело в Тасканию, там много чудес.

Миг Мечты, словно узор снежинок,
На теплой ладони сверкнет слезой,
Сердце россыпью маленьких льдинок,
Соль на щеках, позабытых тобой.

.

Одеялом из легких пушинок,
Землю шутя, укрывает зима.
Из сегодня в страну невидимок,
Мечта улетит, оставшись одна.\

.

Холодно ей в своем одиночестве
Не с кем в дальние страны слетать.
Ей зажатой в миллионном городе
Не с кем звёзды рукой доставать.

.

Не бросайте Мечту за порогом,
Обогрейте на холодном ветру.
Ваша жизнь обернется чертогом
Если возьмете в дорогу Мечту.

Нежной пеленой ложились снега,
Прошлого и настоящего стирая грани.
За окнами душ, старых обид пурга.
Мелодия скрипки утром ранним,

Заставит холодное сердце проснутся,
Оглянуться, подумать, понять, обнять…
В его плечо носом уткнуться…
И заплакать, слезы нельзя скрывать..

Ложились белые хлопья на дорогу,
А может быть кто-то о ком-то тоскует…
И о нем вечером молится Богу,
Пока морозы узоры грусти рисует…

Я сентиментальная? Ну и пусть!!!

Говоришь:- не от мира сего? и что?

У меня сегодня гость — грусть.

Жизнь же, дурацкое просто кино.

На плахе времен, небылиц и исканий,
Искала святое в обрывках мечтаний.
Остались лишь образы воспоминаний
В километрах безбрежных скитаний.

На бульваре Тверском уютно светили огни,
Снег таял, ручьями лился песней звеня.
На площадь Вокзалов за нас двоих, загляни,
Помолчи… под тусклым зрачком фонаря.

Профиль в трамвайном окне, мелькнет
Эскизом состоявшихся переживаний,
Дверь захлопнется и время сотрет
Сценарий наших прошлых свиданий…

Мираж былого — сиреневой дымкой грусть…
Жизнь же, дурацкое просто кино….
Старое фото уж пожелтело и пусть…..
Ведь все это было, было давно…

Тихо падает снег, кружась над нашей землею,
Усыпляет монотонностью своей и белизной,
Как будто внезапно подверглось все перекрою,
Закована дорога коркой скользкой и ледяной.

Прошлое не отпускает и думой тревожит?
Постарайся, встретится с ним лицом к лицу.
Пусть несошедшейся пасьянс зима переложит,
Дай руку! Зимний танец подходит к концу.

Соленые слезы? Их лучше тихонько пролить,
Пусть падут белым снегом, очищающим землю.
Границам реальности немо с почтеньем внемлю,
Давай же войдем в наш мир мы, как в чистую келью.

Чувства наши — бисерный дождь без названий,
Нам осталось пройти через ветер и вьюгу.
Дождь весенний, смоет след горьких метаний,
В вальсе тихо закружит, подай же мне руку.

Маленький скрипач сыграет вечернюю фугу,
Жернова всегда перемелют зерна в муку.
Звуки скрипки, как плач, как нежная просьба к другу:-
«На тех, кто вас слабей — не поднимайте руку!!!»